Станислав Краснов – командир батальона «Крым», активный участник событий Евромайдана. Историю своего переезда в Киев, создания батальона и участие в войне считает достойной детективных романов. В Симферополе возглавлял местную организацию партии «Свобода», после покинул пост. Сейчас нашему собеседнику въезд в Крым запрещен, он постоянно получает повестки из ФСБ и очень переживает за своих родителей, которые остались там.
Расскажите про батальон «Крым». Кто его организовал, каким образом вы туда попали?
Когда закончился Майдан, мы решили, что необходимо сделать свой крымский батальон, как боевую единицу, которая будет сопротивляться оккупации, агрессии на Востоке, но при этом это будет еще и символом того, что крымчане, как многие ошибочно думают, не просто так согласились и наоборот даже поддержали оккупацию Крыма, а активно ей противодействовали. Не просто на словах, а, в том числе, и в вооруженной борьбе.
Сейчас в батальоне много людей?
У нас в батальоне около 60 человек, что, конечно, не очень много. Хотя в некоторых батальонах, которые заявляют о себе, как о таковых, намного меньше людей. По ротации у нас примерно половина сейчас отдыхает в Киеве, половина – держит часть фронта на позициях в Песках. Создать батальон мы решили в середине лета. На тот момент многие из наших ребят уже успели повоевать в других батальонах, например, в «Азове» и в «Айдаре». Мы с помощью Андрея Щекуна написали письмо Министру обороны с просьбой дать приказ о формировании батальона при Министерстве обороны. Тогда министром был Валерий Гелетей, он отдал приказ о том, что формируется 44 штурмовой батальон и воинская часть ВЧ 2440. По приказу меня поставили временно исполняющим обязанности командира, наши ребята мобилизовались по последней волне. Приказ на формирование был издан, но приказ о том, что батальон уже сформирован так и не поступил. Он затягивался, потом сменился министр и тема «заглохла». Сейчас история такая: мы все мобилизованные, я, в частности, вроде как служу в армии, но при этом в батальоне, который юридически не существует.
Есть ли среди ваших бойцов крымские татары?
Нет, у нас было пару ребят, которые хотели воевать, но потом они исчезли. Вообще существует подразделение «Крым», в их составе пять человек. Они служат при батальоне «Донбасс». У нас с ними нет контактов. Я, правда, их не сильно поддерживаю. Они исламские фундаменталисты.
Ваш позывной «Крым». Откуда это пошло?
Это началось еще со штурма Киеврады, меня там называли Стас Крым.
Кто-то спонсирует ваш батальон?
У нас есть благотворительный фонд «Украинский Крым», созданный нашими ребятами. Они помогают нам и с формой, и с едой. Не могу сказать, что теплых вещей и бронежилетов хватает, но какое-то минимально необходимое количество есть. Оружие – захваченное, трофейное. Другого брать неоткуда, нам его просто так никто не дает.
Почему вы решили идти воевать, это ведь не акции на Майдане?
А как же иначе? Это наш долг перед страной. Мы все должны идти туда и, кто как может, защищать.
Вам не страшно?
Мне нет. Вообще. А чего бояться? Мне кажется, что те, кому было страшно, оттуда уже сбежали.
Сейчас власть ввела «Режим тишины», который, по заявлениям РНБО, уже неоднократно нарушался. Ощущается ли на передовой реальное уменьшение давления со стороны противника?
Нет, ничего не меняется. Только темнеет, враг начинает обходить со всех сторон и обстреливать. «Режим тишины» или перемирие – все равно. Бои не заканчиваются.
Как вы считаете, чего не хватает нашей армии, чтобы победить?
Я думаю, что нашей армии не хватает нормального командования. У меня возникает такое стойкое ощущение, что наше командование – это какие-то «ДНРовцы» или «ЛНРовцы». Они не делают даже каких-то очевидных вещей. Например, когда нужно отступать или наступать, все происходит с точностью до наоборот, и при этом с огромной задержкой. Если бы не добровольческие батальоны, это война уже давно была бы проиграна. Мне кажется, тогда не только Донецкая и Луганская области были б захвачены, но и Днепропетровская, Харьковская, Одесская.
Вы проходили какой-то курс подготовки, прежде чем поехать на передовую?
Особо никаких тренировок не было. Наша основа – те люди, которые уже воевали в других батальонах. Тем, которые присоединяются позже, все объясняют на месте: как разобрать-собрать автомат, как стрелять. У нас есть точка в селе Тоненькое, там те, кто только присоединился, находятся несколько дней. Они привыкают к взрывам и окружающей обстановке, и только потом едут на передовую.
Государство каким-то образом помогает добровольческим батальонам?
Наоборот, даже мешает.
Насколько важна для бойцов моральная поддержка? Вам доходят письма или рисунки от детей?
Конечно, доходят. Все приходит в наш благотворительный фонд. Мы их пересылаем по добровольческим батальонам. Левее от нас стоит «Днепр-1», справа – «Правый сектор» и сзади тоже. Мы им тоже раздаем все полученные письма. Там, где у нас находятся точки, все эти картинки висят на стенах.
Как вы думаете, отличается ли та война, которую наблюдаете вы, как боец, от той, которую показывают украинцам СМИ?
Конечно, отличается. Когда там побудешь несколько недель, все становится не таким страшным. Просто привыкаешь к этому, как к работе. Это становится обыденностью: просыпаешься и идешь дежурить. Мы три часа дежурим и шесть часов отдыхаем.
В каких условиях вы живете?
В долговременных огневых точках. Условия там очень плохие. Там все время холодно, а печи там лучше не топить, потому что по ним сразу бьет артиллерия – их очень хорошо видно в тепловизор.
Сейчас наблюдаются вспышки, бунты солдатских матерей. Они очень активно обращаются в Комитеты, просят вернуть детей. Что вы можете на это сказать?
Это неудивительно, потому что армейское руководство – бездарное. Я даже в некотором смысле рад, что мы не попали в эту армию, потому что там все очень «криво». Это похоже на саботаж. Поэтому, матери, конечно, бунтуют. Я удивлен, что они раньше не начали это делать, а солдаты стопроцентно не дезертировали. Для примера, ставят кого-то на точку в поле. Там стоит БТР, которые не работает: его туда тягачом притянули, то есть завести его нельзя. А БТР, который нельзя завести, он даже не может пушкой двигать, там нет электричества, он не работает. Роют там окоп и сажают трех солдат, а потом про них забывают. Они могут сидеть там, например, три недели. Если бы не волонтеры, они бы там умерли от голода. Вот такая армия. Я бы вам показал, как устроен армейский склад боеприпасов. Роют такой здоровый окоп, туда просто сваливают снаряды, гранаты, РПГ. Сейчас растает снег и все испортится. Это же какой-то саботаж…
Вы, находясь в Донецкой области, общаетесь с местными жителями, слышите, что они говорят?
В Донецкой области многие поддерживают Россию. Это неудивительно, потому что там работает мощная пропаганда. Там все телеканалы или «ДНРовские», или российские. Если их смотреть обычному, среднестатистическому гражданину, который не умеет анализировать, то он возненавидит Украину очень сильно и очень быстро.
Как вы думаете, когда закончится война, освобождение Крыма произойдет, скажем так, «автоматически»? Или его придется по-другому отстаивать?
Ситуация с Крымом значительно сложнее. «ДНР» и «ЛНР» – это территория Украины и все с этим согласны. Россия, конечно, признала выборы, но эти территории не принадлежат мощному государству, они сами по себе. Я думаю, что рано или поздно у них закончатся силы и они снова будут территорией Украины. Сами по себе они существовать не смогут. С Крымом же другая ситуация. Россия считает, что это ее территория. Там российские органы власти, соответственно, Крым нужно возвращать как-то политическим путем, потому что если его будут возвращать военными действиями, тогда начнется полноценная война между Россией и Украиной и, как бы не прискорбно было это осознавать, Украина ничего не сможет сделать против России. Если мы против «банды бомжей» не можем столько времени ничего сделать, то что будет, если Россия начнет воевать на самом деле?
То есть, вы считаете, что это антитеррористическая операция?
Даже не знаю, наверное, сейчас это уже больше война, чем АТО. Антитеррористическая операция не может полгода длится, она может продолжаться пару часов, мне кажется.
Когда война закончится?
Судя по всему, не скоро. Минимум, мне кажется, еще полгода, а может и больше.
Украинской армии хватит сил для продолжения борьбы?
Да, определенно. Я думаю, что эта война положительно влияет на украинскую армию. У нас вообще появилось такое явление, как украинская армия.
Фото: Эмма Солдатова
